Требуется для просмотраFlash Player 9 или выше.

Статистика сайта

Арт-группа «Хор Турецкого» – уникальный музыкальный коллектив из «десяти голосов, которые потрясли мир». Они превращают любое свое выступление в грандиозное, красочное шоу. И совмещают, казалось бы, несовместимое – в программе звучат еврейские молитвы и церковно-славянские песнопения, джаз и рок-н-ролл, оперные арии и попурри из советских и зарубежных шлягеров. Наша встреча – с основателем и бессменным руководителем группы, профессиональным дирижером, заслуженным артистом России Михаилом Турецким. Она состоялась во время нынешнего «Славянского базара».

– Как вы относитесь к критике в свой адрес?
– К конструктивной – положительно. Но мне не нравится, когда нас критикуют люди, которые не бывали на наших концертах. Например, Гордон, приглашая нас в свою программу, заявил, что ни одного из выступлений не видел. При этом он готов обсуждать наше творчество! Это дилетантство. Мы делаем качественное шоу, опираясь на живое исполнение и прекрасное академическое музыкальное образование. Ежегодно примерно на 80% обновляем репертуар и презентуем новые программы в концертном зале Кремля.
– Ваш коллектив довольно долго шел к зрителям, к настоящей популярности. Вас не пускали в шоу-бизнес?
– Дело в том, что пока тебя не показывают по телевизору – тебя «нет в природе». Наверное, этим и объясняется наш долгий путь к популярности. Изначально мы создавались как классическая хоровая группа, пели классику, еврейскую музыку. С таким репертуаром могли появиться лишь на телеканале «Культура» или каких-нибудь спутниковых «каналах-невидимках». Массовый зритель нас не знал, к тому же в 1990-е годы мы по контрактам работали в США и Западной Европе (в России не могли найти спонсоров). Впрочем, именно тогда мы побывали на Бродвее, в Лас-Вегасе, научились петь в микрофон, превратились из классического хора а капелла в эстрадную группу, которая включала в свой репертуар музыку всех времен и народов в различных аранжировках. В 1997 году нам предложили пятилетний контракт в США. Встал выбор – эмигрировать или нет. Обратились за советом к Иосифу Кобзону – он пригласил нас в свой юбилейный тур почти по всем странам СНГ. В результате мы получили статус государственного коллектива, а с ним и некоторые гарантии. Потом пошло-поехало – концерты, гастроли, новые программы, участие в больших телеконцертах.
– Артисты, которые уезжают на заработки за рубеж, часто жалуются на дискриминацию. Испытали это на себе?
– Думаю, здесь будет точнее говорить о конкуренции. Шоу-бизнес давно везде поделен. Приезжие артисты – конкуренты, и этим все сказано. Поэтому в США очень неохотно пускают на музыкальный рынок иностранцев. Чтобы пробиться туда, нужна уникальная продукция и серьезный спонсор. В принципе, у нас неплохие шансы, так как мы поем вечную классическую музыку, популярные песни в стиле джаз, шансон на десяти языках. Так что у нас широкая потенциальная аудитория.
Что касается раскрутки на западном телевидении, то первый шаг обойдется в пять миллионов евро. Возможно, мы могли бы вложить такие деньги, но пока не готовы рисковать…
– В вашем коллективе очень много ярких солистов. Как вам удается объединять всех в одну команду?
– Действительно, очень тяжело работать с талантливыми людьми. Но у нас столь широкий репертуар, что каждому находится свое место. Букет из трех роз – это хорошо, ну а если их девять – еще лучше.
– Шоу-бизнес строится на деньгах. Значит ли это, что искусство для искусства на современной эстраде уже не актуально? Хор Турецкого тоже коммерческий проект?
– Искусство для искусства есть благодаря таким людям, как Михаил Плетнев – руководитель Российского национального оркестра. Но у него очень толковый директор, который находит огромные деньги для поддержки коллектива. Потому что какой бы ты ни был гениальный и талантливый, невозможно объяснить своим музыкантам, что нельзя снижать планку, надо бороться за чистоту искусства, если можешь предложить им лишь мизерную зарплату. А ни один оркестр окупить себя не может. Даже оркестр театра Метрополитен Опера поддерживается государством. К тому же есть около 200 крупных спонсоров, вкладывающих в этот театр миллионы долларов. У нас нет постоянного спонсора. Но я нашел такую форму работы, которая позволяет сочетать коммерцию с творчеством. Кстати, иногда очень даже интересно развлекать состоятельных людей. Получается этакий музыкальный цирк. Мы просто кайфуем!
– Каковы обычно ваши требования к организаторам концертов?
– Востребованный артист имеет право попросить для себя и своей команды каких-то специальных условий. В пределах разумного, конечно. Ему должно быть удобно. Ведь давая за год до 300 концертов по всему миру, трудно держать себя в хорошей форме. Бывает, за 11 дней необходимо проехать 10 сибирских городов, сотни километров. Неудивительно, что в таких случаях я прошу для себя автомобиль представительского класса. Это нужно и из соображений безопасности – «гонки на выживание» на дорогах – не редкость.
– Где-то читал, что у вас белорусские корни…
– Да. Мои родители из Беларуси. Мама родилась в Марьиной Горке Пуховичского района, в 60 километрах от Минска, отец – из Могилевской области. В 1931 году он поехал учиться в педагогический техникум в Москве, затем поступил в академию Министерства торговли, а с третьего курса его забрали на фронт. Отец прошел всю войну, сейчас ему 96 лет. За восемь месяцев до войны он приехал к родственникам в Пуховичи, где его познакомили с моей тогда 17-летней мамой. Родители прожили вместе 66 лет. За четыре месяца до войны отец увез маму в Москву, а в июле 1941 года в еврейское местечко, где жила мама, вошли каратели и всю ее семью закопали живьем. Всего тогда было уничтожено 1200 человек! Я стараюсь каждый год бывать на этой братской могиле.
– Правда, что вы поете только вживую?
– Конечно. Дело в том, что когда поешь под фонограмму, не можешь в свою работу вложить душу. А ведь это настоящее удовольствие. Поэтому мы боремся за живой звук, хотя договориться с телевизионщиками об этом очень нелегко. Но надо дарить людям настоящую радость, а не жалкую пародию. Кстати, в США на большой сцене тебе никто не позволит петь под фонограмму.

Александр Кутынко, «НС».