О том, что в Витебском социально-педагогическом центре (он больше известен как детский приют на ул. Золотогорской) теперь «теснота и убожество», я услышала на собрании Витебского городского женсовета. «Надо всем миром помочь социальному приюту!» – прозвучал клич активисток этой организации.

И вот мы в приюте. Специфическое заведение, куда поступают дети, изъятые из неблагополучных семей, отнятые у родителей, больных алкоголизмом. До шести месяцев они находятся в приюте. Здесь обследуют их здоровье и лечат, откармливают и обучают правилам поведения, а общее образование они получают в соседней СШ №19. По истечении полугода решается дальнейшая судьба детей. Лучший вариант – семья, в том числе приемная или опекунская. Остальных направляют в школы-интернаты.
Что же встревожило активисток женского движения? В 2000 году, на момент открытия, приют считался одним из лучших в республике. Деградация началась с «оптимизации» (сокращения) штата сотрудников. Сейчас, когда детей прибавилось (их здесь не 25, как прежде, а до 40), обслуживающего персонала стало остро не хватать. К тому же заведению, которое открывалось как приют, добавили функций: теперь это социально-педагогический центр. Два социальных педагога и два психолога работают на весь город. Штаты урезали, а функции расширили. В день, когда корреспонденты «НС» посетили центр, к исполнению обязанностей заместителя директора приступила социальный педагог Ирина Капустина. Директора нет, поэтому вся ответственность на ней. «У нас просто катастрофа со штатами! – говорит Ирина Леоновна. – Одна техничка убирает два этажа: моет посуду, полы, окна и санузлы… Это невозможно большая нагрузка. Тем более что работаем круглосуточно, без выходных и праздничных дней. В пищеблоке раньше были два повара и два кухонных работника. Теперь завтраки, обеды и ужины готовят два человека, но получают зарплату при этом по прежним ставкам».
Так совпало, что в этот же день в приюте проводил плановую комплексную проверку Витебский зональный центр гигиены и эпидемиологии. «Я была на открытии этого заведения. Помню новое, чистое помещение со всеми надлежащими условиями для размещения детей, отдельной столовой и тренажерным залом, – говорит врач-эпидемиолог Валентина Щемелева. – Теперь здесь много проблем. Нехватка обслуживающего персонала – это одно, а второе – нужен основательный ремонт. Замена рам, дверей, линолеума… Не работают душевые, подтекают водопроводные трубы. Изношено постельное белье, нужно заменить посуду и кухонный инвентарь».
Без ремонта, считает врач, дальнейшее пребывание детей в приюте невозможно.
…Но даже в этих условиях им лучше, чем было в семьях. Посмотрите на их лица! От педикулеза вылечены (вшей обнаруживают у каждого, кто прибывает в приют), накормлены. Питание, по оценке врача В. Щемелевой, «по ассортименту продуктов, калорийности и энергетической ценности хорошее». Заглянув в меню, мы в этом убедились. Завтрак – запеканка из творога, кофейный напиток, булка с маслом и сыром; обед – салат, гороховый суп, голубцы, компот; полдник – сок; ужин – пюре, рыбная котлета, чай с лимоном и булка с маслом; перед сном – кефир.
На прощание мы спросили у малышей: «Помните, как зовут маму?» В хоре голосов услышали имена тех, кого в приюте ждут больше всех на свете. «Олеся Ивановна… Алла Анатольевна… Настя… Наталья Юльевна… Вера… Не знаю… Мама Таня…». «Мою маму не называйте, а то, как узнает – кричать будет», – попросила семилетняя кроха, изумительно красивая девочка. Провожая нас, она пыталась пояснить, почему нельзя называть в газете имя мамы. «Ведь я не знаю, как она будет реагировать. Вдруг не понравится?».

Вера Андреева, фото Антона Степанищева, «НС».